Сегодня она неожиданно позвонила, разбудив меня в 7 утра. Голос у нее был измученным и бесцветным. Договорились через час, на остановке возле моего дома. Я был рад и одновреенно расстроен. Проблема наших встреч в том, что когда я ее вижу, влюбляюсь, как щенок, а она будто слепа и не видит этого.

За окном светало. Я быстро влетел в джинсы, начистился, умылся, привел себя в порядок. За последние полгода я сильно похудел, и многие мои шмотки на мне просто висели, но я не видел в этом большой проблемы.

Поставил чайник. Открыл окно, закурил.

А ведь она никогда тне бывала у меня в гостях. Я быстро окинул взглядом дом. Был небольшой беспорядок, что, собственно, обычно ее не сильно смущало, судя по ее обители. Тем не менее, все должно быть чистым, стираным, хорошо пахнущим. Чистый бардак. Будто холостячка. Чайник закипел, я заварил кофе и, пока его пил, убирал грязные вещи и приводил дом в более или мене чистый вид.

Жил я один, со своей живностью. Дом достался по наследству, схозяйством вполне справлялся. Но было скучно, и, по большей части, моими собеседниками были мои коты и собаки. Иногда, конечно, заходили друзья, но это было не каждый день, что вполне меня устраивало.Для друзей я был чем-то вроде тихой гавани, где можно умиротвориться, отдохнуть, набраться сил на дальнейшую рутину. Так и для нее. Я был тихой гаванью, в которой она бывает очень редко.

А когда-то в юности мы вместе гуляли...

Я был взбудоражен. Мы не виделись очень долго. А когда была возможность встретиться, я исчез. Я тогда посчитал, что пора прекратить такое наше странное общение. Передружба какая-то. Она меня вызванивала, искала через друзей, но приезжать не решалась. Встречи она планировала, в основном либо за час до, либо за день. Предупреждала, так сказать. Отказать ей было сложновато.

За окном непроглядная осень. Допив кофе, накинул куртку и пошел к остановке, как и договаривались. Час уже прошел. 

Я увидел ее со спины. Она с кем-то разговаривала по телефону. Как обычно, мрачная, с сигаретой в зубах. За  время, пока мы не виделись, у нее прилично отросли волосы и теперь она собирала их в гульку со множеством витиеватых заколок. Вся в черном. Как и всегда. Она и волосы в чернй красила, и макияж всегда был густым и мрачным. Это ее не портило. И не красило.

Обернулась, когда я ыл буквально в двух шагах от нее. Она вся дрожала, хотя была тепло одета. Она всегда тепло одевалась. Зная, что она просто комок нервов, дерганная и как будто зашуганая. И тут я понял, что случилось что-то нехорошее.

Она подхватила меня под локоть и улыбнулась, но трубку от уха не отнимала. А я наслаждался ее обществом, вдыхая ее аромат, перемешанный с табачным дымом. Рядом с ней я чувствовал себя телохранителем, хоть она и не была миниатюрной. Она среднего роста, при этом я выше нее на голову. Ни худая и ни толстая. Самый сок. Черты лица немного резковатые, но это лишь придает ей шарм и добавляет огонька в ее мрачный образ.

— Все. Договорила, наконец-то, — выдохнула она.

— Ты, как всегда, нарасхват.

— Чушь. просто зануды, которым нужны свободные уши.

— И  ты — «свободные уши»?

— Я не думала, что разговор надолго затянется, — оправдалась она, и вдруг остановилась, протягивая ко мне руки. — Привет...

Обычные объятия. Обычное дружеское приветствие, а так тепло от этого...

— Почему ты дрожишь?

— У тебя кофе есть? Еда есть вообще?

— Конечно.

— А ванная? Душ? В рабочем состоянии?

— Ты переезжать собралась?

— Нет.

— Жаль.

— Тогда могу переехать. Или это показное сожаление?

Я ничего не ответил. Я не знал ответа. Я много мечтал о том, чтобы быть с ней, но мечты были расплывчатыми, неоформленными, иными словами — я не знал, чего я хочу от нее. Мне просто было с ней хорошо. Очень комфортно, уютно. Но я почему-то этого боялся, бежал. Поэтому и исчез тогда, наверное. А шанс у меня был...

— Почему ты дрожишь? — снова я спросил.

Теперь настала ее очередь не давать ответа. Но я знаю, что она расскажет все потом.

А вот ее имя — совсем другая история. Оно ей, по-моему, совершенно не подходило и никак не сочеталось с другими ее инициалами. Я не любил ее имя, ну, не нравилось оно мне и все тут! Встречайте  - Стефания. Я, когда узнал ее имя, долго смеяся. При ней. Получилось очень некрасиво, но я извинился. Кому расскажешь, что у меня есть подружка Стёпа (как называли ее некоторые), гомиком назовут. Но основная масса друзей и знакомых окрестили её Стэллой. Иные — Фенечкой, но это ее жутко бесило и порой придавало глазам очень веселый красный цвет. От ярости. Но я никогда не называл ее ни Стёпой, ни Стэллой, ни Фенечкой и даже не полным именем. Если честно, я вообще редко обращался к ней по имени. Но если и представлялся такой случай,  яназывал ее Найт. Так сложилось.

— Я ж еще ни разу у тебя в гостях не была.

— У тебя появилась возможность заполнить этот пробел.

Она молча улыбнулась, сильнее сжав мою руку. Мы подошли ко двору, я открыл перед ней калитку, но она не заходила и смотрела на меня очень испуганно.

— Там же собаки, — шепнула она.

— Где?

— У тебя. Во дворе.

— Они тебя не обидят. Они обижают только плохих.

— будто я — хорошая, — фыркнула она.

— Заходи, не надо их бояться.

К этому временик к калитке медленно подошел старый пес Джек — немецкая овчарка. Я был еще мальчишкой, когда он появился  у нас. Джек сел около нее и посмотрел совсем щенячьим и добродушным взглядом, гоовря тем самым, что бояться совершенно нечего.

— Давай, заходи, — подбодрил я ее, — это Джек. И он хочет дружить с тобой.

Она погладила его по голове, слегка потрепала за ухом.

— Хоро-о-о-оший, Джек, хоро-о-о-о-оший. Привет… привет, пёс.

Закончив знакомство с псом, Найт робко зашла во двор. Я закрыл калитку, взял под руку и повел в кухню. У меня было две кухни: в доме и отдельная постройка, больше похожая на землянку. Уютную и теплую. Там была не только кухня, но еще и душевая и спальня. Каждая из позиций в отдельной комнате. Но в «землянке» не было телефизора и интернета, поэтому было порой скучновато проводить там все время.

Здесь было темно, много ненужной посуды, баночек и всякой разной утвари. Я включил маленький светильник, чтоб сохранить атмосферу какого-то мимолетного таинства, которое можно было разогнать большой лампой под потолком.

—  Кофе? Чай?

— Кофе, — хрипло ответила она.

— Найт.

— Что?

— Может, расскажешь?

— Нечего рассказывать, — ее взгляд мог посоперничать со снопом искр, вылетающих из огромного костра. Я аж отшатнулся слегка. — Не спала три или четыре дня… не помню уже… — продолжила она чуть мягче.

— Почему?

— Ты будешь смеяться.

— Охотно верю, — улыбнулся я, разливая кофе по кружкам. — Так зачем тебе кофе, если ты три дня уже не спала? Может, поспишь?

— Кофе хочу, просто кофе. Вкус. Аромат. — Она говорила, словно наркоман.

Иногда я не понимал ее, и это очень раздражало. Порой, она была невыносимой. Но ее настойчивость, редкий, но точный сарказм и чувство собственного достоинства заставляли ею восхищаться, словно королевой, а ее честность и прямота (не путать с наглостью и невежеством), порой, не то, чтобы удивляли, а ставили в тупик и напрочь обезоруживали.

Я поставил кружку на стол, за которым она уже сидела, кинув небрежно плащ на кухонный уголок.

— А не спишь почему? — только сейчас я увидел, что на ней минимум макияжа. Это делало ее очень милой и како-то домашней.

— Скучала… — она опустила глаза. Я непонятливо на нее уставися.

— То есть?

— Когда находишься в одиночестве, начинаешь скучать. Просто скучать. А скучаю я с размахом...

— Подожди-подожди… В каком это одиночестве? 

— А вот в таком… мы разошлись.

— Ты же жила с ним?

— Ключевое слово — жила. Разошлись. Не хочу в подробностях.

— А где живешь сейчас?

— У подружки, но это временно.

— А твой уголок?

— Покупатель уволок,- мрачно отчеканила Найт.

 Я не представлял,  как этот нервный комок перенесла данный стресс, но, судя по тому, что не спала она уже три или четыре дня, потому что «скучала», ей далось это потом и кровью. Она все воспринимает очень близко к сердцу. Но почему-то редко плачет.

Парень, с которым она разошлась, был жутким мудаком. И я, если честно, даже обрадовался этому факту.

Поняв масштаб катастрофы, я достал печенье и конфеты с верхней полки.

Найт улыбнулась, начала хрустеть печеньем. Я не стал утруждать ее разговором. Мне было комфортно с ней молчать. И если я был тихой гаванью для моих друзей, и пусть даже для нее, то для меня этой гаванью была Найт.

Я наблюдал за ней изподтишка. Было видно, что она измучена и выжата, что ей нужно срочно поспать и отдохнуть.

Она допила кофе, тихо отставила кружкуи уставилась на меня. какое-то время молчала, но потом заговорила:

— Знаешь, почему я именно к тебе пришла? Сейчас ты мне кажешься самым близким человеком. Но я знаю, что это миражное чувство. Когда я уйду, ты сова укутаешься сомнениями и исчезнешь. Хотя мне от тебя, собственно, ничего не нужно, — Найт шмыгнула носом. Простыла, наверное. — Мне достаточно твоего присутствия. И все. Я не требовала ничего от тебя никогда, если помнишь. А хотя… да, тогда еще… я хотела быть единственной, а не второй.

Тут я понял, о чем она говорит. Мне захотелось взорваться и наговорить гадостей, но я сдержался и слушал. 

— Так вот. Хотелось быть единственной, почаще видеться и не обманывать друг друга, но увы… Хорошо, что это не мешает нашей дружбе. Спасибо, что не отвергаешь меня со всем моим мраком, Искатель. Я — еще тот подарок, — Найт улыбнулась. — Обидно, что у нас так ничего и не вышло.

Когда-то у нас был небольшой роман, нить которого тянулась уже через года. Но да, Найт была второй, но не единственной. А первая ушла. Найт осталась. Но не той, кем хотела. Ни одна наша встреча не заканчивалась просто так. Естесственно, по моей инициативе.

Вот и сейчас — сидит она передо мной, та, которую я знаю слишком хорошо, которая меня знает, как облупленного, наизусть, все секреты: я — её, она — мои, всё-всё-всё… и меня все равно тянет.

Что за магнит?

— Искатель?

— ЧТо?

— Ты же понимаешь, что мы бы с тобой не ужились?!

— Не понимаю, — я откинулся на спинку стула. — Мы этого не пробовали. Это раз. А второе, ты сейчас негативно настроена на все. У тебя, считай, кораблекрушение. Ты еще чинишься...

— Искатель.

— М?

— Не питай себя иллюзиями.

— Ты — моя тьма среди всего окружающего света! Столько писсимизма я видел только у того типа, в которого ты была влюблена еще в колледже.

— Резонно. Но мне нравятся вот такие вот встречи. Редкие, но значительные. Ведь корабли в основном плавают, а не в гавани стоят.

— Вынужден согласиться. 

Я распустил гульку на ее затылке, и крупные кудри рассыпались по спине и плечам, тогда Найт преобразилась из черного сорванца в женственную чародейку.

— Что бы ни случилось, — обнял я ее, — обращайся. Корабль без гавани — сирота.

Она покивала, обняла меня в ответ. И уснула.

Я уложил ее в спальном уголке, накрыл пледом.

Стою сейчас у окна, курю и думаю, как поступить дальше.